Переработка смотрит мимо российской сельди
Даже в условиях санкций рыбоперерабатывающие предприятия в центральной части России предпочтут скорее искать сырье за рубежом, чем выстраивать связи с отечественными рыбаками.
15 сентября в ЦВК «Экспоцентр» отрылась 23-я международная выставка продуктов питания и напитков World Food Moscow. В рамках продовольственного форума, организованного при выставке, четвертый год подряд проходит конференция рыбопереработчиков. Несмотря на то что в этом году центральной темой было заявлено развитие российской рыбопереработки в условиях эмбарго, участников мероприятия больше интересовало, как пережить кризисный период с наименьшими потерями.
Модератор конференции исполнительный директор «Рыбного Союза» Сергей Гудков начал выступление с мрачных прогнозов. «Рыбная промышленность недосчиталась около 450 тыс. тонн рыбы, – заявил он, предупредив о неизбежном росте цен. – Мы не сможем сдержать цены на охлажденного лосося, это точно. В зоне риска – сельдь и скумбрия. Мы сейчас смотрим, какой будет баланс между производителями Исландии и Фарер, которые открыты, и Норвегией, которая закрыта».
«Возможно, будет рост цен на сурими. К сожалению, отечественная промышленность сурими не производит», – продолжил докладчик. «Чтобы сдержать рост цен на крабовые палочки – средний и даже дешевый ценовой сегмент – нам необходимо открытие дополнительных источников импортной продукции», – обратился он к замглавы Россельхознадзора Николаю Власову.
Казалось бы, кому как не российским рыбодобывающим компаниям в условиях санкций восполнять дефицит сырья. Вот только отношения с ними у части переработчиков все никак не выстраиваются. «Эмбарго показало, что мы недостаточно плотно контактируем друг с другом. Высветилась разнонаправленность устремлений рыбодобытчиков и рыбопереработчиков», – пожаловался представитель «Рыбного союза».
По его словам, треть российских уловов уходит на экспорт, а по отдельным позициям этот показатель достигает 90%. Причина, по мнению Сергея Гудкова, кроется в отсутствии заинтересованности рыбаков в загрузке сырьем перерабатывающих предприятий, которым сейчас приходится покупать рыбу на рыночных условиях. «Запрет рыбопереработчикам участвовать в распределении квот и в добыче рыбы не компенсирован для рыбаков дополнительными обязательствами», – считает он.
Однако после замечания заместителя руководителя Росрыболовства Василия Соколова о том, что закон не запрещает переработчикам на общих основаниях участвовать в аукционах по реализации долей квот, выяснилось, что обзаводиться собственным флотом береговые заводы не хотят. Тогда для чего им квоты? Неужели в интересах государства завести еще одну разновидность «квотных рантье», которые будут продавать право на вылов лояльным судовладельцам, согласным, например, на доставку уловов в охлажденном виде? Внятных ответов на эти вопросы на конференции не прозвучало, сообщает корреспондент Fishnews.
С позициями, по которым импортозамещение не только возможно, но и желательно, тоже не все гладко. Похоже, растущим уловам тихоокеанской сельди на внутреннем рынке не рады. Переработчики готовы искать сырье в Исландии или на Фарерских островах, но только не на Дальнем Востоке. Главный аргумент – продукция не пользуется спросом. «Мясо темное, население не берет», – сформулировал суть претензий к охотоморской селедке один из участников рынка.
Однако раскрутка продукта – это в чистом виде задача бизнеса, на что вполне обоснованно указал представитель Росрыболовства. С потребителем работать можно и нужно, тому пример – ситуация с норвежской семгой, потребление которой в результате целенаправленной раскрутки за десять лет выросло на порядок.
Объективной проблемой являются сложности с доставкой. Этим летом во Владивостоке вновь наблюдаются задержки с отправкой грузов по железной дороге. Вроде бы обкатанный во время последних лососевых путин механизм дал сбой. В результате, заказав партию сельди на Дальнем Востоке, покупатель вынужден держать в уме возможные простои и закладывать эти затраты в стоимость будущей продукции.
Никуда не делись и административные барьеры при поставке рыбы на внутренний рынок, в том числе в сфере ветеринарного оформления.
Даже с учетом всех перечисленных факторов, а непреодолимыми они отнюдь не выглядели, в ходе конференции неоднократно возникало ощущение, что налицо классическая ситуация, когда кто хочет – ищет возможности, кто не хочет – ищет причины. Возможно, переработчикам, от лица которых выступает «Рыбный союз», не интересно иметь дело с российским сырьем, просто потому что это сырье в прямом смысле слова?
Чем иначе объяснить упреки в адрес рыбаков в том, что они не выпускают сурими для крабовых палочек или не поставляют сельдь в виде филе? Между тем производство и того и другого продукта требует глубокой переработки. Так кто все-таки должен этим заниматься? Почему так называемые «переработчики» требуют предоставить им подготовленный полуфабрикат, а не развивают полный цикл производства сурими – из минтая, которого на рынке в избытке, или брезгуют возиться с замороженной сельдью, импортируя готовое филе, а потом жалуются на дефицит сырья?
«Взаимодействие рыбаков и переработчиков – это очень важный процесс, и, к сожалению, он у нас абсолютно не отрегулирован, – констатировал Василий Соколов. – Рост цен вызван по большей части не тем, что нет этого продукта. Продукт есть, просто отсутствуют логистические связи, есть желание очень многих на этом заработать плюс раздутый ажиотаж».
Он не согласился с паническими настроениями на рынке, особенно по скумбрии. «Нет никакой проблемы. В прошлом году Российская Федерация имела квоту на вылов скумбрии 82 тыс. тонн, причем 90% пошло на внутренний рынок. В текущем году этот объем – 116 тыс. тонн, и рыбаки заявили, что 100% пойдет на внутренний рынок. Мы импортировали 39 тыс. тонн. Вся разница будет покрыта, – уверен замруководителя Росрыболовства. – Даже непонятно, какие еще источники импорта надо открывать, когда мы это все можем и должны по-хорошему закрывать своими ресурсами».
16.09.2014 г.
